вторник, 23 марта 2010 г.

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться»

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», — по этой фразе из «Семнадцати мгновений весны» большинству зрителей запомнился актер Леонид Броневой. Недавно ему исполнилось 80.

Спокойный, как удав. Ядовитый. Обаятельный, — характеризуют его коллеги по сцене. «Самый интеллектуальный актер советского кино», — в прошлом голу назвали его российские зрители.

— Ну какой из меня интеллектуал? — недоумевает сам Броневой. — Актер — это кто? Клоун, шут? Главное для него — эмоции, интуиция. Что же касается интеллекта — это как деньги; либо он есть, либо его нет. Да и не ядовитый я… Это просто защитная реакция на жизнь!

От чего защищается актер, которому доставались самые громкие роли? От все тех же ролей, которые приносили ему не только славу, но и боль…



СТАЛИН: «ВСЁ, ЭТО РАССТРЕЛ!»

Картинка со сцены. Театральная карьера Броневого началась более чем успешно. В театре города Грозного начинающему лицедею доверили играть самого Сталина. — Однажды во время этого спектакля я чуть не умер. Вы знаете, что такое молчание зрителей, при том что до этого зал просто взрывался аплодисментами?! И вдруг — тишина. С меня пот градом. Ушел со сцены, лег за кулисами. Первая мысль была: наверное, у меня ширинка расстегнулась. Все, это расстрел! «Сталина с расстегнутой ширинкой по тем временам вполне могли расстрелять. Потом выяснилось, что в зале сидели работники КГБ, которые только что получили закрытое письмо, разоблачающее культ личности Сталина.

Картинка из жизни. Со смертоносным «культом личности» Леонид Броневой столкнулся еще в детстве. Его отец работал финансистом в НКВД и в 1937-м был арестован. Семью «врага народа» сослали из родного Киева в Кировскую область. «Маме было 27 лет, — вспоминает актер. — Ей сказали: разведись, будет легче! Но легче не стало: в ссылке и голодали, и холодали. Спустя четыре года правдами и неправдами нам удалось вернуться в Киев, но… Через несколько дней началась война. Мы еле успели эвакуироваться в Казахстан. Отец, когда освободился, хотел вернуться к нам. Но мама воспротивилась: «Он мне жизнь сломал! Я его никогда не любила!» Это меня страшно потрясло. Я, помню, спросил маму: «А зачем же я тогда родился?..»

Впрочем, трагедии помогли юному Лене стать актером. Сына «врага народа отказывались принимать во все вузы. И лишь в институте театрального искусства в Ташкенте в анкете не было вопроса о родителях. Так в 1951-м Броневой стал дипломированным артистом.

ЛЕНИН: ДОВЁЛ ДО ДОМИНО

Картинка со сцены. Роль Ленина в воронежском театре обеспечила актера квартирой. Как только товарищ из ЦК утвердил Леонида Сергеевича на роль Ильича, ему, до этого ютившемуся с беременной женой в общежитии, выдали ключи от новостроя. В этом доме сделала первые шаги дочь Броневого Валечка. И из этой же квартиры спустя три года на кладбище увезли его 27-летнюю жену: женщина за несколько месяцев сгорела от рака. Броневой остался отцом-одиночкой… Картинка из жизни. «На воронежскую зарплату мне одному ребенка было не поднять. — вспоминает Леонид Сергеевич. — И я пошел ва-банк: занял денег у друзей и рванул с 3-летней Валей в Москву. Помнил, как восторгались моей игрой столичные режиссеры! Но…»

Провинциального лицедея никуда не брали. В театр «Современник» Леонида не пустил Олег Табаков: категорически заявил, что «в творчестве этому артисту не хватает личностной темы». Спустя много лет, когда Броневой уже прославился на всю страну, Табаков звал его к себе. Но Леонид Сергеевич отказался — в очень резких, матерных выражениях. Впрочем, это совсем другая история. Тогда же, в конце 1950-х, отцу-одиночке пришлось не сладко. «Я ходил по театрам, умолял: возьмите меня, мне надо кормить дочь, у меня жена умерла! Но меня не слышали. У меня не было ни копейки. Пришлось зарабатывать игрой в домино на Тверском бульваре - рубль в два дня: этого хватало на две буханки хлеба по 15 копеек, пакет молочка и немного творога. Так и жили».

В конце кондов упрямого актера, не оставлявшего попытки пробиться на статичную сцену, взяли в театр на Малой Бронной. И не прогадали…

ГИТЛЕР: СТАЛ МЮЛЛЕРОМ

Картинка со сцены. К моменту начала съемок легендарных «Семнадцати мгновений весны» Броневой уже был известным театральным актером, однако в кино не снимался еще ни разу. Поэтому за предложение режиссера Татьяны Лнозновой сыграть Гитлера артист ухватился сразу. Но буквально через пару дней после утверждения вдруг заявил: «Я не могу его играть. Знаете, я познакомился с девушкой, и она сказада: либо Гитлер, либо я! А я не ХОЧУ ее терять. Невероятно, но Лиознова пошла на уступки: Броневому предложили сыграть Мюллера… Картинка из жизни. Позже Броневой признавался, что именно «Семнадцать мгновений весны» помогай ему устроить личную жизнь. «Обосновавшись в Москве, я стал страшно влюбчивым. Гулял Плохо, наверное, хвастаться, но сильно гулял, — вспоминает он.—А Вика, будущая моя жена, все ходила на мои спектакли. Потом познакомились, и она начала провожать меня домой. Я, помню, думал: «Что это такое?! Меня, кажется, хотят окрутить? Ну не-е-ет. Я еще молодой, гулять хочу!» А она все провожала и провожала. Потом я присмотрелся — такая худенькая восторженная девушка в сиреневом платьице, скромная очень и одновременно сильная. И она вдруг так мне понравилась!

А еще больше понравилась, когда я попросил ее помочь мне зубрить роль Мюллера. Она исполняла на домашних читках роль Штирлица. Читали мы ночами, днем-то на работе, и она, моя бедная, так вымоталась! Но виду совсем не подавала. Все для меня. И тогда я понял: вот оно — мое!»

Броневой не ошибся: с Викторией они уже более трех десятилетий вместе.

БРОНЕВОЙ: ПРОСТО БРОНЕВОЙ

Картинка со сцены. Заходит как-то Штирлиц к Мюллеру…

Картинка из жизни. После «Семнадцати мгновений весны» у Броневого было немало звездных киноролей. Однако ту, первую, он ценит выше всего. И трепетно собирает анекдоты на штирлице-мюллеровскую тему.

Любимый звучит так: «Штирлиц выстрелил в Мюллера. Пуля отскочила. «Броневой», — уважительно подумал Штирлиц. «Непробиваемый», довольно подумал Броневой».

«Я научился противостоять всему плохому, что есть в этой жизни, — поясняет актер. — И рад, что в этом смысле действительно стал непробиваемым. Но еще больше рад, что рядом со мной есть пара человек, с которыми я уже не должен надевать панцирь».

Майя Петровская
Еженедельник “Телескоп” №3 2009

Комментариев нет:

Отправить комментарий